Фактор страха - Страница 27

— Вы же знаете, что его сегодня утром убили.

— Знаю, — кивнула Галина, — но при чем тут я? О визите Труфилова в Берлин знали сотрудники группы Романенко. Знали в ФСБ, откуда прислали двух офицеров сопровождения. Почему вы считаете, что это именно я выдала Труфилова? Вам не кажется, что ваши подозрения оскорбительны?

— Да, вы правы, — печально ответил Дронго. — Но неужели я приехал бы просто так?

— У вас есть какие-нибудь факты? — зло, с некоторым надрывом спросила она.

— Есть, — ответил Дронго. Он видел, что она нервничает, но не мог поверить в ее предательство. Не хотел верить.

Она прикусила губу и смотрела на него со все возрастающим напряжением.

— У нас нет времени на разговоры, — произнес Дронго.

— Мы с Всеволодом Борисовичем решили проверить всех сотрудников группы, а для этого он рассказал каждому, в том числе и вам, что Рашит Ахметов готов дать показания. Причем время допроса Ахметова всем указал разное. Адвокат Ахметова — Давид Самуилович Бергман — появился в тюрьме в указанный вам час и стал требовать, чтобы его пропустили к подзащитному, поскольку допросы в столь позднее время запрещены. Хотелось бы думать, что это совпадение. Два совпадения в один день. Вы можете меня в этом убедить?

Она смотрела куда-то сквозь него, словно находилась в прострации. И Дронго растерялся.

— Галина, — он коснулся ее руки, — не бойтесь, скажите мне правду. Может быть, вы случайно проговорились кому-то. Вы меня слышите, Галя?

— Значит, это был обман. Рашит Ахметов не давал никаких показаний.

— Это была проверка, пришлось пойти на крайние меры.

— Проверка, — эхом отозвалась она.

— Галина! — воскликнул Дронго. — У нас всего несколько минут. Вспомните, кому вы сказали про Труфилова и Ахметова. Умоляю вас!

Она посмотрела на него, и такая боль была в этом взгляде, что Дронго содрогнулся. Потом решительно заявила:

— Я виновата. Я одна во всем виновата.

— Успокойтесь, вспомните, кому вы говорили о Труфилове. Это очень важно.

— Я во всем виновата, — упрямо повторила Галина, глядя на него почти с ненавистью, — я рассказала о Дмитрии Труфилове. Я сообщила о согласии Рашита Ахметова давать показания. Я во всем виновата и готова ответить по закону.

— Вы с ума сошли, — разозлился Дронго, — нечего терзаться и строить из себя героиню. Кому вы рассказали о Труфилове и Ахметове? Вспомните!

— Не могу, я совершила предательство и готова держать ответ.

Она порывисто поднялась и вышла в соседнюю комнату.

— Куда вы? — Дронго тоже вскочил.

— Я переодеваюсь, — крикнула она.

Он был в полном недоумении. Если она сказала правду, значит, он совершенно не разбирается в людях, а потому никудышный эксперт. Женщины такого характера и такой судьбы не способны на предательство. Но факты упрямая вещь, а они говорят не в пользу Галины. Он взглянул на часы. С минуты на минуту здесь появится Романенко. Почему она с такой легкостью признала вину и в то же время впала в прострацию? В этот момент Галя вышла из спальни в своей обычной одежде: строгой юбке ниже колен, темной блузке и кожаной куртке. Дронго шагнул было к ней, но она выхватила пистолет.

— Не подходите! — В глазах у нее стояли слезы. — Достаточно того, что вы мне наговорили. Я предательница. Это по моей вине погиб Дмитрий Труфилов. Я его подставила. Слышите? Я. А сейчас посторонитесь, дайте мне уйти!

— Нет! — Никогда еще Дронго не чувствовал себя таким беззащитным. Лучшую мишень трудно было найти. Она направила пистолет прямо ему в лицо.

— Убирайтесь! Иначе я выстрелю, — крикнула она.

— Вы не будете стрелять. Вы расскажете мне, как было дело. — Он говорил мягко, стараясь ее успокоить и в то же время лихорадочно размышляя.

Она признает свою вину, но не может скрыть отчаяние и слезы. Порывается уйти и готова применить оружие, если ее остановят.

— Дайте мне пройти, — взмолилась женщина. — Я не хочу вас убивать. Уйдите!

— Отдайте мне ваш пистолет, — сказал он, на всякий случай не двигаясь с места.

Она мучается, хочет уйти. Признает свою вину и страдает. Почему она страдает, куда спешит с оружием в руках? Если наказать того, кому все рассказала по простоте душевной, это глупо. Наказание заслуживает она сама. За излишнюю доверчивость. Доверчивость… Она кому-то доверила тайну. Доверила и…

— Мне нужно идти, — собрав нервы в кулак, выдохнула Галина. — Вам все равно меня не остановить.

— Вы доверили ему свою тайну, — вдруг сказал Дронго, — а он вас предал.

Она опустила пистолет, отвернулась и заплакала. Может быть, впервые в жизни. Это были скупые, не женские слезы. Галя стыдилась их. Дронго тоже испытывал стыд, сам того не желая, он причинил страдания этой сильной, волевой женщине. В то же время он предотвратил трагедию, которая могла произойти, не появись он здесь до приезда Романенко. Не вникнув в случившееся, сотрудники милиции могли попытаться ее арестовать, а она оказала бы сопротивление. И тогда произошло бы непоправимое. Дронго обнял Галю за плечи, осторожно взял у нее пистолет.

— Успокойся, — он перешел на «ты». — Ты не совершила предательства. Не совершила. Слышишь?

Дронго понимал, что Галю повергло в шок вероломство того, кому она доверилась, а не павшее на нее подозрение. Сама мысль о том, что человек, которому она верила, предал ее, была невыносима.

— Ты рассказала ему про Труфилова? — спросил он, совершенно не зная, о ком идет речь.

— Да, — кивнула Галина.

— И про Ахметова?